В России выросла доля контрафактной мебели
Столкнувшись с увеличением доли нелегальной российской мебели до 20% от всего рынка, российские производители рассчитывают усилить контроль над индустрией. Компании уже инициировали создание профильной комиссии в Минпромторге. Рост доли теневых производств спровоцировало падение доходов населения, вынуждающее потребителей искать более бюджетные варианты. Аналитики предупреждают, что победить проблему помогут скорее системы сертификации и маркировки, чем стандартные решения.
В России может быть создана рабочая группа для координации проверок нелегальных мебельных кластеров. С такой инициативой к Минпромторгу обратилась Ассоциация мебельных и деревообрабатывающих предприятий России (АМДПР), сообщили в организации. Причиной послужил рост доли нелегальной российской мебели, которая по итогам 2020 года достигла почти 20% от всего рынка, или около 40 млрд руб., пояснили в АМДПР. По данным ассоциации, наиболее высокая доля нелегального товара в сегментах корпусной (спальни, кухни, прихожие) и мягкой мебели (диваны, кресла), где показатель достигает 40%. В Минпромторге заявили, что данные АМДПР носят оценочный характер, но там готовы прорабатывать вопрос борьбы с теневым мебельным рынком в РФ.
В АМДПР указывают, что объем теневого рынка был рассчитан исходя из объема потребления в России древесностружечных (ДСП) и древесноволокнистых (МДФ) плит. Производители мебели жаловались на нехватку этого сырья, считая, что значительная его часть идет на экспорт. Но, по данным АМДПР, выяснилось, что плиты скупают дилеры, через которых материалы получают теневые игроки, работающие без юридического лица или как ИП, не платя в полной мере налоги.
Вице-президент «Ангстрем» Сергей Радченко уверен, что в Воронеже, где находится его компания, нелегальные производители мебели потребляют столько же плит, сколько и официальные.
Президент Askona Life Group Роман Ершов говорит, что около 30% производителей мебели в России — небольшие фабрики — работают «в черную», не платя налогов. Гендиректор «Первой мебельной фабрики» Александр Шестаков добавляет, что теневой бизнес оказывает давление и на легальных игроков, которые вынуждены с ним конкурировать.
Глава АМДПР Тимур Иртуганов называет драйверами роста теневого сектора низкие доходы населения, стимулирующие выбирать более дешевую продукцию, и отсутствие контроля. «Нелегальные производители не выполняют требования техрегламента по формальдегиду в сырье, уходят от высокой налоговой нагрузки и сложных бюрократических процедур»,— указывает Тимур Иртуганов. По оценкам эксперта, в результате доходность бизнеса может достигать 30–40%, тогда как работающие «в белую» компании зарабатывают 1–3%. Господин Иртуганов добавляет, что теневые производители нередко заключают договоры и с крупными торговыми сетями. Хотя собеседник «Ъ» в одной из них уверяет, что контрафактная мебель — не проблема крупной розницы. Для того чтобы встать на полки сетевых магазинов, производитель или дистрибутор должен предоставить соответствующую документацию, в том числе о том, что производство прошло сертификацию международного уровня, говорит консультант JosDeVries The Retail Company Russia Ирина Болотова. Она предполагает, что теневая мебель реализуется несетевыми салонами.
В АМДПР указывают, что для решения проблемы с контрафактной мебелью в будущем возможно задействовать систему маркировки, но сейчас речь должна пойти о массовых проверках уполномоченных органов для выявления нелегальных производств.
Перекладывать ответственность на продавцов в ассоциации считают нецелесообразным. Гендиректор «Infoline-аналитики» Михаил Бурмистров отмечает, что для борьбы с теневыми производителями мебели, уходящими от налогов, достаточно имеющихся инструментов Федеральной налоговой службы, а контроль за изготовителями контрафактной продукции с небезопасными материалами можно установить с помощью систем сертификации и маркировки. Оператор системы маркировки ЦРПТ готов приступить к маркировке мебели, если такое решение будет принято правительством совместно с отраслью, сообщили там.
